В моем девятиметровом животе сотни тонн полезного железа, одна стеклянная теплица с зелеными растениями и огромная вера в то, что я умею летать. Преодолеваю оглушительную тишину, каждой клеточкой своего тела ощущаю трепет всех моих сорока трех сердец, пульсирующих во мне разом. Меня окружают миллиарды мерцающих точек в фиолетовой темноте и одна из них моя цель. Я не знаю, какая из них тот самый Марс, но доверяю ощущениям и той электронике, что внутри меня. Мой создатель говорил, что во мне огромный потенциал и великое будущее развитой цивилизации, освоившей межзвездные полеты.
— Ты Феррари с крылышками! — шептал он и прислонялся ко мне пылающей щекой. Человек, похожий на реактивную смесь Тони Старка и Томаса Эдисона, чей рабочий стол стоит в центре производственного цеха. Человек, который даже после сотни неудач не стесняется пробовать и при этом каждый раз находит силы, чтобы утешить меня. Потом укладывается на пару часов на диван в этом же цеху, потому что у него нет времени ехать домой. — Да, никто до тебя этого не делал, а потому у тебя нет и не может быть авторитетов. Все, что нужно, у тебя есть. Доверься этому и будь готова откликнуться. Потому что второй шаг откроется тебе только тогда, когда ты сделаешь первый. Я верю в тебя.
Что-то говорил про Луну, про планеты и млечный путь. В такие моменты мои моторы звучали ярче, чем у Феррари, внизу тела становилось жарко, а мои винтики делались более подвижными. Временами казалось, что это очередной научно-фантастический фильм или роман, но каждый раз, когда я слышала его голос, я начинала верить, что это правда возможно.
Но иногда верить было трудно. Я хотела летать. Летать как самолеты через пол Земли и на сотни километров над ней. Хотела в Париж, хотела в Лос-Анджелес и даже в Антарктиду хотела к пингвинам. Самолеты они такие огромные и даже у малюсеньких из них с одним мотором есть крылья. А еще у них есть люди в белых накрахмаленных рубашках и с золотыми висюльками на груди и плечах. А у меня из этого ничего. Я думала, может быть в этом дело. Люди меня берегут для каких-то особых случаев? Я стояла в ангаре и маялась от тысячи вопросов. Тот человек говорил, что у меня может быть столько неба, сколько самолетам, даже самым огромным, и не виделось во сне. Говорил, что просто у меня другая миссия.
— Ты — творец! Ты не про небо. Оно само приложится, когда придет время. — говорил он.
Я — грузовая лошадка с крылышками. Те, другие, говорили, что на мне пахать нужно, а я, дылда такая двести сорок метров в длину, пролеживаю бока. Они говорили загадками, а я просто мечтала о небе. Ведь там свобода, легкость и радость. Паришь себе над землей, а под пузом весь Мир.
— Гайа, ты слишком долго запрягаешь, — говорили они. — Делай что-нибудь.
Что делать-то, люди? Я ведь ракета! Пустите меня. Мне казалось, что я топчусь на месте и не запрягаю вовсе.
Человек приводил все больше и больше людей. Они пребывали с разных континентов, говорили на разных языках. Внутри меня становилось теплее, сердце клокотало сильнее и вырывалось из груди. Мне было страшно от моих же размеров и амбиций. Я столько раз поднималась вверх, но ни разу не полетела дальше пятисот метров. Каждый раз мне казалось, что я посчитала все риски и прочитала все инструкции. Все, понимаете? А у меня, то крыло отваливалось, то ступени приклеивались, то жидкий метан подтекал и я взрывалась, к чокнутым бабочкам! И мне не помогло знание того, что я Феррари с крылышками. Я каждый раз падала к ногам моего наэлектризованного человека, который верил в меня бездонно и всегда. Верил с того самого момента, как увидел меня в свои пять лет на пыльной африканской дороге. Я тогда была всего четыре сантиметра в диаметре – ржавой гайкой.
