Она никогда не знает, когда проснется. Она спит так, что вдавливаясь в подушку из мха, может проспать целый сезон. Когда же открывает глаза, ей нужно почти два часа, чтобы вспомнить, кто она, где находится и что ей сегодня предстоит сотворить. В этот раз ночь поглотила ее, как ультрамариновый крокодил, и даже извержение Чикурачки на Курилах не могло бы ее разбудить пламенными камешками и удушливым пеплом.
Белоликая Весна только что открыла глаза и увидела перед собой миллионы миллиардов писем.
— Уф, и когда же у нас будет нормальная связь с Зимой? — вздыхает она. — Эти серебристые нити постоянно рвутся из-за треска, шума или непогоды
Вокруг нее сугробы белоснежных писем.
— Если прищуриться, то они будут похожи на ароматные булочки, обсыпанные сахарной пудрой, - Весна улыбнулась. – Кажется, я проголодалась
Стопки писем лежали на деревянных заборах и на железном гараже, до невозможности близко пристроенном к деревянному домишке. На этом домишке тоже письма. Они свисали с крыши и, казалось, вот-вот упадут.
— В нем, похоже, никто не живет, раз Зиме удалось выстроить целую башню! И не лень же ей было столько писать.
Пересчитать их точное количество было невозможно. Сиреневая дымка из тоненьких веточек кустов скрывала горы и горы белых конвертов. Не умываясь и не вставая с постели Весна принялась читать.
— Отчеты о проведенных работах и цифры, цифры… — вздохнула Весна. Потом оттолкнулась от земли, перелетела на розовое облако, что плыло над ее головой, и уселась сверху. — Я ведь садовник. В циферках не понимаю!
Зима каждый раз заваливала Весну стопками писем с отчетами. И ей было о чем писать: сколько следов оставлено, какое количество осадков выпало, сколько елок срублено, сколько песен спели птицы, сколько кормушек висит, кто голодает, а кто пирует, размер подкожного жира у медведей, зайцев, лосей и сколько еще протянут лягушки во льду.
— Ох! Одно и то же, одно и то же…
Весна перевернула стопку писем с ног на голову и принялась читать с конца. Она сидела неподвижно и долго молчала. Облако под ней успело три раза изменить цвет, а солнце вытянуть холодные лучи на семь километров севернее.
— Шиповнику возле Верхнего озера совсем плохо. Если замерзнут корни, то не расцветет. Уток на городском Белом озере закормили хлебом. Им срочно нужен естественный корм или хотя бы овсянка… Даже не знаю, может правда прийти пораньше?
Весна перенеслась с облака на широкую спину дымчатого дракона, что парил над землей. Он держал хвостом полосатую трубу городской теплоэлектростанции и не хотел отпускать. Светлоликая Весна долго смотрела в сторону юга и потягивала через прозрачные дождевые струи березовый сок. Медленно пересчитывала голубей на городской площади возле драматического театра и в совершенном спокойствии обводила пальцем неровный, составленный из крыш домов горизонт.
— Раз уж я проснулась…
Весна воткнула за ухо сиреневый мохнатый подснежник, обернулась вокруг себя три раза и снова плюхнулась спать. Только на другой, на правый бок, потому что на левом она уже спала. В это время веселая компания аквалангистов взорвала лед на реке, чтобы вода не затопила город. А через секунду вновь открыла глаза Зима. С подснежником за ухом и страшно сердитая.